Команде Классовой Справедливости не пришлось долго ждать – через несколько минут после того, как они заняли позиции, десять сепаратистов выбрели на улицу. Придерживаясь заранее выработанной стратегии, Классовые Воины подождали пока националисты отойдут от входа в здание. Через несколько секунд две группы анархистов, вооруженных дубинкам и ножами, налетели на реакционеров.
На протяжении нескольких минут преимущество было на стороне анархистов, однако, тщательно планируя операцию, Стив Драммонд упустил основной момент. Услышав звуки драки, черные братья по разуму начали выскакивать на улицу. Если бы они знали, что задумала Классовая Справедливость, многие из них с большей симпатией отнеслись бы к целям группы. К сожалению, они были совершенно не в курсе того, что происходит столкновение идеологий, беспощадная борьба между анархо-революционерами и реакционными националистами. Для черных братьев все выглядело, так как будто банда белых расистов решила устроить всем в Брикстоне красивую жизнь. И так как много лучших бойцов рванулось в потасовку, очень скоро Классовой Справедливости задали охуительно серьезную трепку.
БАХ! Кулаки и ботинки били в анархистские лица и промежности. ТРАХ! Несколько боевиков классовой борьбы попятились назад, выплевывая сгустки крови и кусочки выбитых зубов. ТАРАРАХ! Революционеров забили до потери сознания. Только Стив Драммонд и Джордж Сандерс были достаточно сообразительны для того, чтобы избежать побоев. Как только драка началась, они поняли, что в их план закрался один очень серьезный прокол, и поэтому эти быстро думающие стратеги ретировались через забор.
Тринадцать
Лиз Джоунс откинула простыню и разбудила Брайана Бедфорда, подарив ему еще один минет. Вертухай почувствовал, как любовный сок забурлил у него в промежности, и через несколько секунд жидкая генетика выплеснулась в рот Лиз. После этого Джоунс поцеловала Байфорда по-французски. На губах Лиз вертухай почувствовал вкус своей собственной спермы.
– О, крошка, – проквакал Байфорд, – мне так с тобой хорошо. Вот это то, что называется по-настоящему проснуться!
– Не могла ничего с собой поделать, когда увидела твой утренний сухостой, – промычала Джоунс. – Твой член терся о мою задницу, и мне ничего не оставалось, как поймать его губами.
– У меня спонтанной эрекции уже много лет не было, – признался Брайан, – ты занялась со мной оральным сексом и это, вероятно, оживило мои сексуальные инстинкты. Я уже потерял счет тому, сколько раз ты у меня отсосала, но у нас в запасе осталась еще и пизда и она-то мне на самом деле и нужна!
– Я же тебе уже говорила, дорогой, – флиртовала Лиз, – у меня молочница, поэтому тебе придется несколько дней подождать до тех пор она не закончится.
– Хорошо, куколка, хорошо! – Байфорду так хотелось доказать, что он все еще полон мужской силы. – Только не сдерживай меня без нужды долго, – я так давно пизды не видел!
– Послушай, – сказала Лиз в попытке изменить тему, – ты помнишь, я говорила тебе, что работаю журналисткой?
– Да, – подтвердил Брайан.
– Ты помнишь, что обмолвился о том, что Быстрый Ник Катер находится в брикстонской каталажке?
– Эй, эй, эй, – запротестовал Байфорд, – вот это должно оставаться в секрете, не болтай об этом своим друзьям по работе!
– Я не сумасшедшая, – ответила Лиз. – Я не упущу ссамого большого шанса во всей моей карьере.
– Мне не нравятся все эти разговоры! – у Брайана был вид, словно он вот-вот расплачется.
– Да ладно, не будь ты таким кайфоломом! – у Лиз хорошо получалось изображать страсть. – Проведи меня в тюрьму, чтобы я могла взять эксклюзивное интервью у Картера. Тогда мы сможем пакетом продать историю какой-нибудь из общенациональных газет.
– А ну, сука, постой! – казалось, что у Байфорда в горле застряла кость. – Ты хочешь, чтобы я рискнул местом. Начальник уволит меня, если узнает, что я провел в тюрьму журналиста.
– Ну и что? – Лиз знала, что у нее есть главный козырь. – Если мы это провернем, то тебе уже не понадобится твоя мудацкая работа. Мы здесь говорим о цифрах длиной с телефонный номер, у тебя будет бабок больше чем достаточно для того, чтобы уйти на пенсию.
– Правда? – все убогое воображение, какое было у вертухая, заработало на полных оборотах.
– Проще простого, – с огромным убеждением произнесла Лиз, – все, что тебе надо сделать – это посадить меня в камеру с Картером на несколько часов и постараться, чтобы нас никто не побеспокоил. Потом я сделаю из этой истории сериал, который получит та газета, которая больше заплатит. А после этого мы сможем еще срубить бабок, написав по интервью книгу!
– Почему ты уверена, что Картер станет с тобой говорить? – настаивал Брайан.
– Послушай, – Лиз знала, как добиться нужного ей ответа, – всем приятно увидеть свое имя в газетах, особенно анархистской сволочи! В любом случае, перед тем как встретиться, мы его задобрим немного. Я дам тебе наркотиков, чтобы ты ему передал от друга, который, как ты скажешь, надеется его навестить. И ты сам будь с ним поласковее, скажи этому клоуну, что ты на его стороне!
– Да! – усмехнулся Байфорд. – Мы держим пиздюка в одиночке, и он будет благодарен кому угодно, кто протянет ему руку помощи. Я уж этого пиздюка уболтаю: спрошу, чего ему надо, и, может быть, даже разрешу ему поболтать с другими заключенными!
– Вот так-то лучше! – ворковала Джоунс, поглаживая вертухая по голове. – Мы будем богатыми! Дай мне пару недель, и мы с тобой будем валяться в грязных бабках!
На самом деле Лиз думала о том, как она будет рада избавиться от лежавшего рядом с ней зануды. Байфорд был ей омерзителен, у него начисто отсутствовало ощущение тех духовных ценностей, которые сделали его расу великой. Единственное, что интересовало этого тюремщика, были деньги и секс, причем, именно в таком порядке! Джоунс очень внимательно следила за своими менструальными циклами и знала, что если она заставит Картера трахнуть ее в ближайшие два дня, то она без сомнения забеременеет. Сионистским заговорщикам, может, и удалось уничтожить Белое Семя Христово, но идеи организации будут жить в Лиз Джоунс и ее будущем потомстве!
Несмотря на сильное недосыпание, инспектор Ньюман был в прекрасном расположении духа. Не только Быстрый Ник Картер был надежно заперт в Брикстонской тюрьме, но, благодаря данной Питером Джеймсом информации, он арестовал всех до последнего из членов банды, ответственной за нападение на кройдонский офис Индустриальной Лиги. Допрашивать их было плевым делом, потому что каждый боевик Национал-Социалистической Партии Новых Лейбористов, в надежде получить более легкое наказание, готов был заложить своих товарищей.
– Мартин, ты меня расстроил, – полицейский совершенно сознательно предавал анафеме своего бывшего друга. – Будучи марксистом, ты давал полиции много полезной информации, так почему же ты все испортил, став нацистом и прибегнув к тактике террора?
– Я никогда не был ни нацистом, ни марксистом, – настаивал Смит. – Я только хотел исполнить свой долг перед Королевой и Страной, потому я и проникал в эти экстремистские, угрожающие самой основе демократического общества группы. Террор Национал-Социалистической Партии Новых Лейбористов был идеей Дэйва Брауна, а я просто пошел вместе с ними в кройдонское задание в надежде спасти нескольким людям жизнь. К сожалению, ситуация совершенно вышла из-под контроля, и я был не в состоянии остановить убийственное поведение нацистских маньяков, чью террористическую тактику я и пытался разоблачить!
– Но, Мартин, – Ньюман наслаждался этой беседой, – ты же организовал Национал-Социалистическую Партию Новых Лейбористов! И у меня есть подписанные каждым бывшим членом заявления, в которых говорится о том, что ты и Дэйв Браун были главными мясниками на кройдонской бойне.
– Это неправда! – выпалил Смит. – Я бы никогда не соврал…
Это предложение так и не было никогда закончено, потому что кулак инспектора с тошнотворным звуком врезался в рот подозреваемого. А еще через мгновение Ньюман пнул своего бывшего друга по яйцам. Мартин попытался согнуться пополам, но он был слишком крепко привязан к креслу. Потом полицейский надел на правую руку кастет и несколько раз ударил Смита в живот.